Леопольдштадт

Наступает 1900 год. Вена — столица империи, форпост искусства, психологии, математики, и — родной дом для большой семьи торговца тканями выкреста Германа Мерца. XX век сулит процветание австрийским евреям, доказавшим своё желание ассимилироваться с титульной нацией — ведь теперь они смогут выйти за границы еврейского квартала Леопольдштадт! Но радужные надежды Мерцев развеиваются довольно быстро: надвигается Первая мировая война, затем наступит Хрустальная ночь, Вторая мировая с ужасами Холокоста… Многие ли члены семьи выживут к финалу саги в 1955 году? От некоторых не сохранится даже имён. Но теперь оставшиеся в живых должны рассказать миру историю, которая всё ещё продолжается. Показы спектакля проходят при поддержке Посольства Израиля в России, а также при поддержке Генерального Консульства Израиля в Санкт-Петербурге. Спектакль входит в публичную программу выставки «The Lonka Project. Человек под номером» Еврейского музея и центра толерантности. Тем, кто знает Тома Стоппарда по пьесе «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», новая пьеса мастера (и, возможно, последняя в его карьере, как сказал сам 82-летний драматург) может показаться неожиданной. Нетипично линейный сюжет, удивительный для сэра Тома минимум игры слов, чёрного юмора и остроумных философских конструкций, элегичное и горькое вглядывание в жизнь одной семьи — это какой-то Чехов, а не Стоппард! Хотя «Леопольдштадт» и не полностью автобиографическая история, но основана пьеса на очень личных переживаниях драматурга. Стоппард, родившийся в Чехословакии, но выросший в Британии и ощущавший себя всю жизнь британцем, лишь в 1990-х обнаружил, что он — еврей по происхождению. Как узнал Стоппард от дальних родственников матери, огромное число членов его семьи не пережили катаклизмов XX века, которых он избежал в Британии. «Леопольдштадт» — дань памяти этим людям, покаяние перед ними и желание сохранить их имена и судьбы, своего рода «Список Стоппарда». Режиссёр Патрик Марбер ставит сагу Стоппарда так же старомодно, какова сама пьеса: эпично и одновременно интимно. Эпичность обусловлена размахом истории четырёх поколений на протяжении 55 лет, которую играют более 40 актёров. А интимность возникает от того, что мы видим на протяжении всего спектакля лишь гостиную одного и того же дома и персонажей в ней, которых становится всё меньше и меньше к финалу. Вот мы видим богатый интерьер большого благополучного дома, где вся еврейско-австрийская семья готовится к Рождеству — и на вершину христианской ёлочки водружают звезду Давида. Глава семьи Герман Мерц (в блистательном исполнении Эйдана Макардла) женат на австрийке и строит радужные планы на будущее, искренне веря (или убеждая себя самого) в то, что под сенью плюрализма Австро-Венгерской империи и евреи счастливо вольются в светлую общеевропейскую семью. В это действительно можно было поверить в конце XIX века в Европе, в которой империи держали друг друга под контролем, индустриальная экономика процветала и расширялась, а социальные реформы шли медленно, но неуклонно. Но вместо гармонии всех народов 100 с лишним лет назад, как известно, в Европе наступил хаос. Его предчувствие ощутимо уже в следующей картине 1926 года, когда молодое поколение Мерцев рассуждает о своих планах, а зритель уже знает, что им не суждено сбыться. А следующая сцена со зловещей датой на экране «1938» (год Хрустальной ночи — массовых еврейских погромов в Германии и Австрии) заставляет сердце холодеть… Так, прыгая через десятилетия, зрители наблюдают, как пропадают в жерновах судьбы члены семьи, ветшает некогда величественное домашнее хозяйство Мерцев-Якобовичей, а дом, который казался семейной крепостью, не способен защитить своих жителей — защитить себя могут только они сами. На протяжении всего действия повторяется одна метафора (всё-таки это пьеса Стоппарда, с его любовью к математическим образам): персонажи пьесы играют в «колыбель для кошки», и это незамысловатое детское развлечение символизирует семейные связи, которые постоянно переплетаются и меняют форму, оставаясь по сути одним и тем же. О том, как важно держаться корней, ещё раз напомнит концовка истории. Ближе к развязке на сцене появляется один из Мерцев, Леонард (Арти Фрушан) — альтер-эго самого Стоппарда. Как и Стоппард, Леонард теперь британец, который, кажется, забыл большую часть своего раннего детства и больше не ощущает себя евреем. «Ты помнишь? Ты не помнишь? Ты не помнишь? Почему ты не помнишь?!», — будет звучать в финале из уст немногочисленных выживших евреев, в то время как на экране проплывут портреты всех сгинувших героев пьесы с короткой ремаркой на каждом: «Освенцим», «Дахау», «Марш смерти»… Использовав собственную память, как прожектор, направленный на прошлое, изобилующее суровыми и важными уроками для настоящего, Стоппард с серьёзностью и красноречием требует, чтобы мы никогда не позволяли этим видениям исчезнуть. Награды: - Лучшая новая пьеса - Лучший актёр второго плана (Эдриан Скарборо, в записи вместо него играет Эйдан Макардл)